Про слепленную из слов реальность

наверное, нужен более наглядный пример.

Он таки есть, прямо у всех перед глазами, в недавней совсем истории.

Вспомните то веселое время, когда освобожденный народ разрушил свою тюрьму и прогнал кровопийц-эксплуататоров (а по другой версии событий, сгреб к чертям как раз к тому времени начавший поверх него образовываться культурный слой), и стал наконец строить собственную свою страну рабочих и крестьян.

И после начального периода кровавого хаоса, бессмысленного и беспощадного, в этом новом прогрессивном образце государства создалось из подручных материалов довольно много всяких симулякров.

Пародию на религию -- со своим пантеоном мучеников, своими священными книгами, вечно живым основателем, румяными и важными хранителями истины и проч. -- можно даже не упоминать. Тут мог архетип сработать или большевикам нужно было как-то свой переворот легитимизировать в архаичном народном сознании. Допустим, были рациональные основания привычную всем форму воспроизводить.

Но вот все остальное, по прямому назначению неприменимое и вообще в тех условиях не обязательное...

Суды без принципа состязательности сторон, без презумпции невиновности, без независимости от политических властей.

Институт выборов, со всеми приметами настоящего -- бюллетенями для голосования, урнами, избирательными комиссиями -- в которых выбирали из одного кандидата от нерушимого блока коммунистов и беспартийных. А когда даже из двух -- кто-нибудь помнит дебаты, предвыборную агитацию, рекламу программ кандидатов?

Сами эти органы представительские, в которые выборы проводились -- от поселкового совета до Верховного -- народ-то они, конечно, представляли, за неимением ничего другого, но какую такую народную власть реально осуществляли эти самые народные депутаты?

"Земля крестьянам, фабрики рабочим" -- это, кажется, изначально меньшевики придумали, но когда их вместе с эсерами и прочими правыми уклонистами наконец выкосили,  -- лозунг приватизировался оставшимися. И до позднего советского периода очень его реализацией все гордились. Про "землю крестьянам" в Тамбовской губернии до сих пор шепотом рассказывают, но и там, где обошлись без иприта -- чистое же крепостное право было, в этих самых колхозах. И -- то у них корову можно на личном подворье, то можно две и лошадь, то лошадь опять нельзя, то только кур, то вообще все сдай и езжай лес валить, а как вернешься -- вся петрушка по новой: здесь ходи, здесь не ходи, и чтоб дом не выше полутора этажей. Как рабочие право собственности на свои фабрики осуществляли, тоже все еще помнят. Ну, акции там, голоса в совете директоров, вот это вот все.

Искусство еще можно вспомнить. Скульптуру там, портретную живопись -- все эти образцы эталонного физического здоровья и примерного энтузиазма на лицах. "Соцреализм" так называемый, со своей идеологией, научными трудами и кодексом правил.

Советская наука, самая прогрессивная в мире, в которой академики хором отщепенцев клеймили и всякое упоминание кибернетики из статей вымарывали...

Газета "Правда", программы т.н. новостей по телевизору, парады по случаю важных дат, выездные визы...

"Помощь в сборе урожая" работникам села от армии, студентов и школьников, МНС и прочих аспирантов...

Профсоюзы еще -- объединения учащихся, рабочих или писателей, задуманные для борьбы за свои права и нахождение взаимоприемлемых компромиссов с работодателями.

Да много там всего было, забавного.

И эти нелепые, уродливые, нежизнеспособные конструкции -- у всех на виду торчащие десятилетиями -- были от критического взгляда надежно защищены совершенно нематериальными по природе лозунгами-заклинаниями. Советская законность, народовластие, да здравствует советская демократия, партия -- ум, честь и совесть нашей эпохи, интернациональный долг и т.д. -- что это было, если не магический реализм? Слова гимна, например, помните? И ведь никто даже не смеялся, как так и надо.

Для чего было нормальной деспотии изображать у себя приметы другой совсем цивилизации -- это отдельный вопрос. Навязшие уже у всех в зубах полинезийиские культы, похоже, были не самостоятельным явлением, а просто локальным и хорошо освещенным в прессе частным случаем какого-то загадочного природного закона, но тут от недостатка фактов можно дошутиться до современного варианта платоновского мифа, со всеми этими небесными планами общественных устройств. Подождем публикаций социологов и этнографов.

Для нашей темы важно вот что. Народ десятками лет жил в неютной, плохо приспособленной к нормальной жизни стране, из которой даже выехать свободно было нельзя, под управлением темных догматиков и в состоянии чуть лучшем, чем сейчас несчастные северные корейцы прозябают со своими тремя разрешенными фасонами причесок и рыданиями от счастья видеть Вождя -- и при этом никто, за исключением редких мутантов, не считал свое положение чем-то ненормальным.

Рождали себе детей, строили планы на будущее, копили на стенку и сервиз. То есть вот буквально: прямо посреди топчущей любое проявление человеческого достоинства системы, до краев набитой проявлениями кафкианского абсурда и прочей оруэлловщиной, не особо даже тщательно задекорированной всякой наглядой агитацией  -- жили себе не тужили, гордились своим прогрессивным строем, жалели угнетенных зарубежных пролетариев.

А по вечерам садились смотреть программу "Время" -- и с серьезным видом ее смотрели, и даже как-то реагировали. Вы только вдумайтесь: вся страна перед вечерним фильмом получала инъекцию прямо в мозг. А основным шаблоном и единственным смыслом тогдашних новостей, если кто забыл, было на разные лады перепеваемое сообщение о том, как у нас все хорошо, а в других странах еще хуже. И никто в этих "новостях" ничего странного не замечал. Смотрели, именно как новости -- сообщения о произошедшем за день. Хотя, вроде, довольно образованная в целом была страна. Многие даже книги читали, в том числе запрещенные. Запрещенные книги, блядь!

В стране самой прогрессивной общественной формации, где так вольно дышит человек -- вполне официально существовали списки запрещенных литературных произведений и был не скрывавшийся институт цензуры.

Наводящий вопрос. Вот почему условные атеисты не запрещают и не цензурируют религиозные труды и прочии жития, хотя и считается, что там все ошибка и неправда, и наука это все не подтверждает (а ведь оно же могло бы попасть в руки детям или радикалам каким)? И почему при этом со стороны религиозных деятелей, знающих истину и приближенных к Создателю, постоянно наблюдаются попытки то дарвина очередного запретить в школах, то какого-нибудь поэта зарезать. Чем, интересно, всем этим божьим людям какая-то книга могла бы повредить? Что там вообще есть такого опасного, в этих книгах и радиопередачах, кроме букв, слов и составленного из них альтернативного объяснения творящейся вокруг реальности?

Вспомните: на недавней вашей Родине-матери, которую до последней капли крови и все такое -- вам не просто запрещали доступ к отдельным авторам, статьям или изданиям. Вас могли наказать за факт того, что вы их читали! И не только могли, но и наказывали. Наказывали обычно так -- долго и бессмысленно мучали. За чтение. Или за рассказанный анекдот. Не тайком, не исподтишка бестолковыми хунвейбинами набегали -- а по процедуре, с соблюдением всех формальностей. Следственное дело, показания свидетелей, судебное заседание, архив. И прямо в уголовном кодексе такое наказание существовало, черным по белому, у всех на виду.

А что такое "сведения или измышления, порочащие советский строй", за которые можно было реальный срок получить на лесоповале, копании каналов и прочих стройках народного хозяйства? Это разве не слова? Ну, такие комбинации звуков или графических значков, которые в некоторых нейронах создают возбуждение, субъективно воспринимающееся как образ или отражение какой-то там внешней по отношению к этим нервным клеткам действительности?

Какой же, спрашивается, строй мог от такой малости опорочиться? Какому государству был опасен анекдот? Какой реальности могли бы неправильные слова и образы повредить? Не той ли, что сама из слов и образов сконструирована?

Возвращаясь к нашим эээ... предкам и частично современникам. Почему они от явного же злого абсурда окружающей жизни с ума не сходили -- и как вообще позволили с собой такое сотворить? На бытовом плане вполне же разумные были люди, выживали успешно в заданных условиях. И нельзя сказать, что вообще не замечали контраста лозунгов и бытовой реальности -- трудно не заметить, что в стране десятилетиями не хватает качественной еды и вещей, и их приходится распределять (кажется, это и было единственное реальное занятие широко распространенных в СССР профсоюзных комитетов).

Все они замечали -- "гудит как улей, родной завод" и т.д. Просто активность в соответствующих зонах мозга, вызываемая рекомендованными к применению образами и описаниями реальности -- сонакладывалась там с обычной, природной активностью. И искуственно наведенная в голове одна виртуальная картина мира -- другую виртуальную картину, естественно сложившуюся -- частично замещала, а частично анестезировала.

Если назвать имитацию гражданских институтов "советской демократией", а людоедский режим, не нужный ни миру, ни населяющим страну людям, и не имеющий никакой цели и смысла, кроме собственного воспроизведения -- "флагманом всего прогрессивного человечества" -- меняется же не реальность. Реальность остается сама по себе, меняется только ее восприятие в сознании невольных жертв и соучастников этой мистификации.

И такого искажения восприятия спокойно хватило на несколько поколений советских людей.

Ну вот скажите, что описывающие окружавшую действительность слова тут были совсем не при чем. Попробуйте только!


Эх-ма...